Начав с выведения углеродоемких активов за рамки профильного бизнеса, российские металлурги могут уменьшить карбоновый след за счет выращивания лесных плантаций и частичного перехода на ВИЭ, считают CEO Treeography.com Александр Платонов и экономический обозреватель Кирилл Родионов.
Последние месяцы выдались непростыми для российских металлургов. В октябре правительство внесло в Думу законопроект о введении акциза на жидкую сталь, которая используется в качестве первичного сырья для производства металлопродукции. А в июле Европейская комиссия разъяснила конфигурацию трансграничного углеродного регулирования (ТУР), которое в тестовом режиме начнет действовать в 2023 году, а в 2026-м вступит в полную силу. Помимо удобрений, электроэнергии и цемента, под действие нового механизма подпадут алюминий и черные металлы.
И в этом – серьезный вызов для российских металлургов, которые столкнутся с дополнительными издержками при экспорте в ЕС и страны-члены европейской системы торговли квотами на CO2 (Швейцария, Норвегия, Исландия и Лихтенштейн). В экспорте черных металлов из России доля этих государств в 2020 году составила 24% ($3,8 млрд из $16 млрд), а в экспорте алюминия – 38% ($1,6 млрд из $4,2 млрд, по данным Федеральной таможенной службы).
Хрупкий баланс эмиссий
Формально нагрузка ляжет не на экспортеров, а на импортеров железа, стали и алюминия, которым придется закупать углеродные единицы (одна единица эквивалентна тонне CO2), чтобы получить право ввоза углеродоемкой продукции. Однако роль импортеров зачастую берут на себя трейдинговые «дочки» российских компаний (такие как NLMK Trading и Severstal Export), поэтому конечными «бенефициарами» издержек все равно станут поставщики. Величина издержек будет зависеть как от объема выбросов, так и стоимости углеродных единиц на европейской бирже по торговле квотами на CO2 (EU ETS), которая в нынешнем году переживает самое настоящее ралли: составляя в начале января 34 евро за тонну выбросов, цена углеродной единицы выросла к началу ноября до 57 евро, следует из данных исследовательского центра Ember.
Соответственно, чтобы уменьшить издержки компаниям придется снизить углеродный след, а точнее – баланс выбросов CO2, который состоит из разницы между объемом эмиссии и объемом поглощения диоксида углерода. В последние годы технологии улавливания CO2 получают постепенное развитие в электроэнергетике и нефтегазовой отрасли, но до их массового распространения пока далеко. Так, на сегодняшний день в мире насчитывается лишь две площадки по производству голубого водорода – в Техасе (Air Products) и канадской провинции Альберта (Shell), на которых паровой риформинг метана сопряжен с улавливанием и хранением CO2.
Карбоновые фермы и энергия солнца
В этой связи российским металлургам придется искать иные решения, которые бы технически были менее изощрены, но при этом легко подвергались бы масштабированию. Одним из них является карбоновое земледелие – выращивание лесных плантаций, поглощающих CO2 и, тем самым, снижающих баланс выбросов тех компаний, на балансе которых они находятся. Для этой цели можно использовать заброшенные сельхозземли, площадь которых в России составляет около 80 млн га. По оценке ВШЭ, размещение карбоновых ферм на этой территории позволит ежегодно поглощать до 1,2 млрд тонн эквивалента CO2 при суммарных российских выбросах в 1,4 млрд тонн.
Шагом на этом пути является создание карбоновых полигонов, первый из которых был открыт в Тюменской области в августе нынешнего года. Его работа покажет, выращивание каких культур даст наибольший эффект с точки зрения поглощения CO2. Параллельно в России начинают появляться сертифицированные платформы по посадке леса. Такие сервисы занимаются подбором «зеленых» проектов, постановка которых на баланс компаний позволяет снизить углеродный след.
При этом уже сегодня ничто не мешает компаниям использовать и другие, более конвенциональные способы сокращения баланса выбросов – в частности, за счет перехода на возобновляемые источники энергии (ВИЭ). Именно так собирается поступить НОВАТЭК, рассматривающий возможность строительства на Ямале комплекса ветряков, чтобы заместить выработку на местной газовой электростанции. Схожие меры можно применять и в Восточной Сибири, ключевом регионе по производству алюминия, который, в силу большого количества солнечных дней, является идеальным полигоном для развития солнечной энергетики.
Энергоэффективность и токсичные активы
В тех же случаях, когда переход на ВИЭ окажется невозможным, снизить углеродный след можно за счет технологии, которая использует углекислый газ в термодинамическом цикле станций на ископаемом топливе, позволяя минимизировать выбросы CO2. Получив название «Цикл Аллама» (по имени своего изобретателя, британского исследователя Родни Аллама), она была опробована в 2018 году в Техасе на газотурбинной станции мощностью 50 МВт. Учитывая, что в структуре российской выработки доминирует газ (45% в 2020 году, по данным Всемирного обзора мировой энергетики от BP), эта технология наверняка найдет применение в России.
Наконец, косвенный вклад в снижение углеродного следа может внести рост эффективности природопользования, тем более что здесь металлургам есть к чему стремиться. Подтверждение тому – рейтинг экологической ответственности горнодобывающих и металлургических компаний, операторы которого (Всемирный фонд дикой природы и Национальное рейтинговое агентство) для сопоставимости приводят удельные показатели по отношению к выручке. В 2019 году у производителей черной металлургии на каждый миллион рублей выручки приходилось в среднем 0,23 тыс. м3 использованной воды и 43,6 тонн парниковых выбросов. Для сравнения, у производителей драгоценных металлов эти показатели составили 0,04 тыс. м3 и 4,4 тонн, а у компаний горнохимической промышленности – 0,18 тыс. м3 и 22,2 тонн соответственно.
Впрочем, вне зависимости от успеха проектов по сокращению выбросов, большинство компаний наверняка будут прибегать к реструктуризации активов с целью выделить в отдельные юрлица наиболее углеродоемкие производства. Так уже поступили ЛУКОЙЛ, консолидировавший часть генерирующих активов в новой структуре («ВДК-Энерго»), и EN+, которая передала угольные станции на баланс вновь созданной «Байкальской энергетической компании». По тому же пути пошел Evraz, который намерен к декабрю вывести угольный бизнес за периметр группы. И это – вряд ли последний пример.
