Энергетический кризис привел к тому, что Европе пришлось возродить угольную генерацию, отступив от принципов «зеленого» энергоперехода. Однако говорить об отмене «зеленой» повестки рано: по всему миру наращиваются мощности возобновляемой энергетики и даже сам Евросоюз пока не отказывается от планов по декарбонизации экономики. Однако климатические риски, по-прежнему, более чем актуальны, и «шаг назад» Европы в плане «озеленения» экономики может негативно сказаться не только на самой Европе. О перспективах ВИЭ и климатических рисках в своей колонке рассказал эксперт Международного центра энергетического развития ЮНЕСКО, генеральный директор компании «КарбонЛаб» Михаил Юлкин.
Слухи о смерти «зеленой» повестки сильно преувеличены
Говорить о глобальном провале, отмене «зеленой» повестки на сегодняшний день нельзя. В 2021 году прирост мощности возобновляемых источников энергии во всем мире составил около 295 ГВт. В текущем году Международное энергетическое агентство прогнозирует еще больший прирост, в строй будут введена ВИЭ-генерация совокупной мощностью в 320-330 ГВт.
Это в том числе и реакция на текущий энергетический кризис. Очень высокие цены на «ископаемую» энергию, углеводороды, только подстегивают «зеленую» энергетику. Здесь есть нтересный момент: до недавнего времени был долгосрочный тренд на снижение стоимости солнечных панелей и ветрогенераторов. Этот тренд был переломлен в 2021 году, ВИЭ-агрегаты и, соответственно, «зеленая» энергия начали дорожать. Но, несмотря на это, конкурентоспособность возобновляемых источников возросла, так как углеводороды в цене выросли существенно больше. И, на фоне скачкообразно растущих цен на газ, умеренный рост цен на ВИЭ как раз и сделал последние более конкурентоспособными.
По данным МЭА, на 1 июня 2021 года мегаватт/час электроэнергии, полученной за счет природного газа стоил $74, «угольной» – $67, ВИЭ – солнечные панели, морские ветряки и ветряки, установленные на суше – $40, $90 и $43 соответственно. Через год, то есть на 1 июня 2022 г., цены составляли уже $81, $74, $45, $86 и $46 (то есть, энергия с морских ветряков даже несколько подешевела).
Региональный взгляд
Рассматривать ситуацию с «зеленой» повесткой нужно в контексте конкретных регионов. Да, Европа была вынуждена «расчехлить» угольные станции из-за резкого роста цен на газ 2021-2022 годов. А, например, в США принципиально ничего не изменилось: там угольные станции как закрывались последние 10-15 лет, так и закрываются, проиграв в конкурентной борьбе природному газу. Но отказ от угольной генерации связан не только с тем, что использовать газ выгоднее, но и с развитием «зеленой» энергетики. Например, в апреле текущего года был побит очередной рекорд в штате Калифорния: доля ВИЭ в энергообеспечении штата составила 97%. Это, разумеется, не постоянная величина, такой показатель был достигнут в моменте. Но цифра, мало того, что впечатляет сама по себе, но и подчеркивает тенденцию.
Впрочем, именно в США наращивание ВИЭ-мощностей замедлилось: в 2021 г. рост составил лишь 2,3%, тогда как в 2020 г. ВИЭ показали рост год к году более чем на 12%. По данным Управления энергетической информации американского Минэнерго, возобновляемые источники (без учета атома) составили в 2021 г. около 20% в энергобалансе.
Что касается Азии, то крупнейший игрок региона Китай угольную генерацию не наращивает, а развивает свою энергетику в запланированном режиме, предполагающем как раз рост доли возобновляемых источников энергии. Как заявляло в начале июня Государственное агентство по планированию КНР, к 2025 году порядка 33% энергопотребления будет обеспечиваться ВИЭ (в 2020-2021 гг. было около 28-29%).
Индия, которая в последнее время активно закупала уголь, планирует нарастить ВИЭ-мощности и потеснить Китай в сфере солнечной генерации, а также стать одним из крупнейших в мире поставщиков «зеленого» водорода. Как заявил 12 июля глава индийского Минэнерго Радж Кумар Сингх в интервью Bloomberg, Индия является крупнейшим и наиболее привлекательным рынком возобновляемых источников энергии на планете.
Так что нельзя сказать, что весь мир срочно бросился закупать уголь, забыв о «зеленых» планах – это было бы, как минимум, сильным преувеличением. Более того, доля ВИЭ в глобальном энергобалансе будет расти и дальше, так как другого выхода, по большому счету, нет.
Климатические риски не ослабляются
Климатические риски традиционно делятся на две части: собственно климатические, физические, связанные с изменениями во внешней среде, и экономические риски, связанные не только с изменениями климата, но и с программами декарбонизации: ожидания инвесторов, кредиторов, требования покупателей, изменения политико-правовых систем и так далее.
Существующий тепловой купол уже, прямо сейчас, создал массу проблем. В Европе этим летом температура воздуха поднималась выше 30, а где-то и 40 градусов. В Азии было еще хуже: в ряде стран температура зашкаливала за 50 градусов, причем несколько дней подряд.
Согласно последним оценкам, на горизонте ближайших десяти лет по меньшей мере один год будет с ростом глобальной температуры на 1,5 градуса Цельсия. Разумеется, в разных регионах это будет проявляться по-разному, и это совсем не значит, что каждый год будет таким же. Но то, что сейчас происходит в Европе – возрождение угольной генерации – усиливает физические риски. В ближайшие два-три года, как минимум, выбросы СО2 будут расти и, по-видимому, какие-то весьма неприятные вещи, связанные с климатом, приблизятся. Вероятно даже, что тот самый год с повышением температуры на 1,5 градуса случится в перспективе не десяти лет, а семи. Более того, повышение температуры может составить и больше 1,5 градусов.
Так что временная ретирада Европы в плане «зеленой» повестки, конечно, небезобидна с климатической точки зрения, причем климатические неприятности получит не только она, а весь мир. И если в экономическом плане очень сложно подсчитать, приведет ли увеличение глобальной температуры к большему расходу энергии (летом будет больше уходить на кондиционирование, зато зимой – меньше на обогрев), то чисто климатически мы увидим, например, учащение экстремальных погодных явлений: аномальной жары, ураганов и ливней и вызываемых ими наводнений. А они и без того уже участились: согласно статистике, экстремальные климатическо-погодные явления тридцать лет назад происходили, в среднем, раз в три месяца, а сейчас – раз в три недели. Конкретно в России, например, мы совсем недавно видели затопленный юг Якутии, а также потоп в Сочи. В Крыму в текущем году такого пока не было, но ожидается. И чем дальше, тем чаще мы будем такое наблюдать.
Европа не сдается
Однако Европа, несмотря на нынешние сложности, не отказывается от энергоперехода. Напротив, здесь тоже энергокризис лишь стимулирует его. На последнем саммите G7 обсуждалась «зеленая» повестка, но оказалось, что никто не намерен пересматривать намеченные цели по декарбонизации экономики – в том числе Евросоюз, для которого это наиболее острый момент. По-прежнему, к 2030 году ЕС намерен сократить выбросы в атмосферу на 55% от уровня 1990 года, а к 2050 г. рассчитывает достигнуть углеродной нейтральности. И тот шаг назад, который был сделан в 2021-2022 году (рост потребления угля, – ред.) даст Евросоюзу в дальнейшем импульс ускориться по «зеленому» направлению, чтобы выполнить принятые решения.
Немного цифр: в Великобритании, по данным британского Департамента бизнеса, энергетики и промышленной стратегии на июнь 2022 г., мощности ВИЭ выросли год к году на 6,5% (в основном, рост был обеспечен морскими ветряками). Доля ВИЭ в британской генерации достигла 45,5% (больше было только в рекордном первом квартале 2020 г.).
В Германии в первом квартале 2022 г. ВИЭ обеспечивали около 50% потребления электроэнергии, что на девять процентных пунктов выше показателей за январь-март 2021 г. (данные Центра исследований солнечной энергии и водорода ). К слову, канцлер ФРГ Олаф Шольц 16 июля заявил, что, хотя Германии и приходится сейчас вводить в строй закрытые ранее угольные электростанции, они будут работать лишь «очень короткое время», а в дальнейшем Германия по-прежнему ориентируется на снижение выбросов СО2 до нуля к 2045 году и будет развивать возобновляемую энергетику.
Все это говорит о том, что стратегически ничего не поменялось. В тактическом плане, действительно, приходится делать некоторые временные отступления от планов, но на общей стратегии это не отражается.
«Зеленая» география
Для «зеленой» энергетики все более важным становится расширение географии. Лидером пока остается Китай, который вводит все больше мощностей ВИЭ, но в последнее время мы видим очень большую «зеленую» активность на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Там солнечная генерация рассматривается как потенциальный источник энергии для производства «зеленого» водорода.
Рынок «зеленой» энергии постепенно становится глобальным и, подобно воронке, затягивает все новые регионы. «Зеленому» рынку нужна балансировка: главная проблема ВИЭ, по-прежнему, в том, что это достаточно нестабильные источники энергии. Для обеспечения бесперебойного энергоснабжения, основанного на «зеленых» источниках, важно иметь широкую географию ВИЭ – если здесь и сейчас ветра и солнца нет, то в другом месте они гарантированно есть. Нужна возможность оперативной передачи энергии из регионов, где ее в конкретном моменте избыток, в регионы, где ее в тот же момент не хватает. Это может достигаться за счет расширения географии и строительства сетей-интерконнекторов, либо за счет буферных мощностей – хранения энергии в виде того же водорода.
В России, например, таким буфером служили гидроаккумулирующие станции, которые позволяли «сбрасывать» энергию АЭС, когда ее было слишком много. Атомные электростанции должны работать постоянно в одном и том же режиме, заглушить их, скажем, на ночь, когда потребление электроэнергии снижается, а утром снова запустить технически возможно, но очень опасно. Излишки энергии как раз и принимали на себя гидроаккумулирующие станции.
Примерно то же самое происходит и в секторе ВИЭ. Такую энергосистему можно сравнить с банком: если у него много вкладчиков, уход одного не скажется на устойчивости банка в целом. Но если вкладчиков мало, потеря каждого будет играть гораздо более серьезную роль.
Не гони!
Если мы говорим о программе декарбонизации (в том числе в России), прежде всего это касается именно «большой» энергетики. Второе важнейшее направление – транспорт. И вот тут очень важно, чтобы «озеленение» энергетики было синхронизировано с переходом на экологичный транспорт, не отставало от него. В противном случае мы получим массу электро- и водородомобилей, которые будут использовать электроэнергию, выработанную на тех же угольных, или газовых станциях. И эта энергия будет отнюдь не «зеленой».
Кроме того, в таком случае, чтобы обеспечить автопарк энергией, потребуется больше угля и газа – ведь автомобили будут ездить не на жидком топливе. А бензин в «большой» энергетике практически не используется. Так что опережающее развитие электротранспорта может лечь дополнительным бременем на энергетику, придется сжигать больше углеводородов.
А пока энергетика и транспортная отрасль не «озеленились», должны меняться паттерны потребления: личного автотранспорта должно становиться меньше, общественного – больше. Также должен развиваться каршеринг: несколько пассажиров на одну машину в течение дня. Все это будет способствовать снижению выбросов.
Энергетика и транспорт – основные направления декарбонизации. Пока не очень понятно, что и как будет с сельским хозяйством и с тяжелой промышленностью, в первую очередь – с металлургической отраслью. Впрочем, в последнем случае ориентир есть – «водородная» металлургия (при условии, что водород будет тоже «зеленым», то есть, полученным не из природного газа, или угля, а путем электролиза, где электроэнергия, опять-таки, будет получена из возобновляемых источников). Такая схема была реализована, например, в Швеции, «зеленое» сталелитейное производство Hybrit. Впрочем, в Швеции это стало возможно лишь благодаря избыточным гидроэнергетическим мощностям. Тем не менее, Hybrit поставляет продукцию с практически нулевым углеродным следом на заводы автоконцерна Volvo.
«Зеленая» Россия
В России на «зеленую» энергию приходится менее одного процента выработки – это без учета гидростанций. Если с ними – уже около 20% (причем доля гидроэнергетики в российском энергобалансе уже много лет не меняется). Если добавить еще и атом, который можно считать условно «зеленым», получится уже 35-36%. Остальное, в основном, газ и уголь. Это чисто энергетическая система, без учета, например, энергетики промышленных предприятий и тепловых станций.
Для России очень важна декарбонизация, так как международная «зеленая» регуляторика будет только ужесточаться. Это связано даже не с санкциями, речь идет о дискриминации товаров со значительным углеродным следом. Причем тут важно не собственно сырье, все большую роль играют цепочки поставок: если Европа будет покупать какие-то продукты дальнего передела у Китая, а Китай использовал для их производства российскую нефть, у конечного продукта все равно будет высокий углеродный след. И регулирование, основаное на оценке углеродного следа, будет только усиливаться, соответственно усиливая риски для росийских товаров.