Одним из важнейших аспектов «зеленой» повестки и достижения углеродной нейтральности являются возобновляемые источники энергии, в частности, солнечная энергетика. Почему её практически нет в России, как Украине удалось обогнать нашу страну в этой сфере и какие направления фотовольтаики наиболее перспективны, рассказал TEKFACE руководитель Комплекса лабораторий органических и гибридных функциональных материалов ИПХФ РАН Павел Трошин.
TEKFACE: Павел Анатольевич, что сейчас вообще глобально происходит с солнечной энергетикой?
Павел Трошин: Глобально в сфере солнечной энергетики происходит бурный рост. Если в 2018 году общая установленная мощность солнечных электростанций в мире составляла около 500 ГВт, то в 2019 г. было уже 700 ГВт. По 2020-2021 гг. данные пока окончательно не сформированы, но ожидается рост на 32,6%, то есть примерно на 228 ГВт. Он идет очень быстро, что диктуется как экономикой, так и климатической и экологической повесткой. Так, стоимость кремниевых солнечных панелей с начала 2000-х упала с $7-8 на ватт до $0,16. Такое резкое снижение стоимости объясняется тем, что в Китае смогли реализовать поистине гигантские объемы производства. При этом технологии остались примерно те же, что и на рубеже веков, так что основное давление на цены оказал именно колоссальный рост производства.
Так что возникает ситуация, при которой в ряде стран солнечная энергетика становится самой выгодной. Например, в Катаре сейчас стоимость полученной таким методом электроэнергии ниже $0,15 за ватт установленной мощности. При этом в Катаре, естественно, есть и нефть, но солнечная электроэнергия оказывается более выгодной.
TEKFACE: Кто в мире сейчас лидирует в этом направлении?
Павел Трошин: Долгое время в лидерах была Германия. Но в последние пять-шесть лет ситуация кардинально поменялась, к солнечной энергетике активно подключались Китай, Индия и США. Так что Германия сейчас отошла на четвертое место. Лидирует, безусловно, Китай, у которого 254 ГВт – это примерно треть всех мировых солнечных мощностей. На втором месте Соединенные Штаты, на третьем — Индия.
Хотя считать можно по-разному: по установленной мощности, по вырабатываемой энергии, по энергии на душу населения. А, например, по доле фотовольтаики в энергобалансе лидирует Гондурас, где солнце обеспечивает 13% потребляемой электроэнергии. А если брать на душу населения, здесь самые высокие показатели у Вьетнама.
TEKFACE: А как обстоят дела в России?
Павел Трошин: В России солнечной энергетики практически нет. В нашей стране мощность солнечных электростанций в сравнении с объемами энергии, которые страна потребляет, ничтожно мала. Часто спрашивают: «Зачем нам солнечная энергетика? Россия – страна северная, солнца мало». Но это не совсем так. Солнца в России примерно в полтора-два раза меньше, чем в южных странах, где солнечные батареи активно используются. Но это не тот разрыв, который может изменить экономику солнечной энергетики. Например, такие страны, как Дания и Норвегия, весьма активно использую фотовольтаику, хотя у них солнца не больше, чем у нас. Гораздо важнее, что у нас больше дешевых традиционных энергоресурсов, ископаемых, поэтому тарифная ставка за электроэнергию не столь уж высока. Это основная причина, почему в России с солнечной энергетикой плохо. Хотя что значит «плохо»? Даже данные по количеству солнечных панелей в РФ противоречат друг другу. Если брать усредненно, в России около 1 ГВт общей установленной мощности обеспечивается солнцем. В ближайшем будущем мощности должны быть доведены до 1,5 ГВт.
Но, если сравнивать, например с Украиной, небольшой, в сравнении с Россией страной, то на сегодняшний день там порядка 5 ГВт установленной мощности по солнцу. Кстати, из российского 1 ГВт 407МВт досталось РФ вместе с Крымом. А украинские 5 ГВт появились не за 50, и даже не за 20 лет: еще в 2014 году на Украине солнечных мощностей было около 400 МВт.
TEKFACE: Такой рывок не связан с тем, что Украине не хватает энергоресурсов?
Павел Трошин: Скорее, столь активное развитие солнечное энергетики вызвано тем, что Украина ориентирована на вхождение в Евросоюз, где проводится весьма жесткая политика перехода на «зеленые» источники энергии, в первую очередь на солнечные и ветряные электростанции.
TEKFACE: Какие проблемы сейчас у солнечной энергетики в России и как их можно решить?
Павел Трошин: Во-первых, давайте определим, кому нужна фотовольтаика? В действительности, она нужна довольно существенной части российского населения, так как порядка 87% территории России не имеет централизованной электрификации (речь идет о подключении к магистральным сетям, – ред.). В основном это не слишком густо заселенные регионы, такие как Сибирь, однако в общей сложности без централизованной электрификации оказывается порядка 15 млн человек. Выходят из положения за счет автономных генераторов, почти всегда дизельных. И эти люди с удовольствием бы использовали солнечные и ветряные электростанции, но по сути в России этот сектор рынка очень слабо развит. Есть лишь ряд небольших компаний, которые пытаются как-то выживать. Кроме того, нет возможности банально донести информацию о солнечных батареях и ветряках до каждого жителя неэлектрифицированных областей. В глубинке само словосочетание «солнечная батарея», может, и слышали, но ассоциируют это, скорее, с космосом. В этом принципиальная разница между российским и европейским потребителем – в информированности населения. Здесь, конечно, нужно вести масштабную информационную кампанию.
О дешевых традиционных ресурсах я уже упоминал. Они играют здесь отрицательную роль, стимулируя экономику как раз к сжиганию углеводородов. Обратите внимание – сейчас любой продукт химической промышленности получен именно благодаря использованию углеводородов. Исходным материалом в любом случае выступают нефть и газ, редко уголь. При этом даже по самым оптимистичным оценкам, у России осталось порядка половины от тех запасов углеводородов, что были на начало ХХ века. Но если принять во внимание, что мы за один век использовали половину всех запасов, которые формировались миллионы лет, оценка перестает выглядеть столь оптимистичной. В лучшем случае, вторую половину углеводородных запасов мы сожжем примерно за 80 лет. А что будет дальше? А дальше единственным источником углерода останется СО2 в атмосфере. И для функционирования химической промышленности его оттуда придется изымать. И это очень серьезный вызов для экономики. И очевидно, что сжигание нефти и газа для производства электроэнергии, как это происходит сейчас, совершенно нерациональный подход. Очевидно, что нефть и газ мы должны сохранить в первую очередь для химической промышленности. А электроэнергия должна генерироваться при помощи других технологий – сейчас это уже не проблема.
TEKFACE: Есть ли какие-то фундаментальные факторы, сдерживающие развитие солнечной энергетики?
Павел Трошин: Остро стоит проблема создания технологий массового аккумулирования энергии – ее попросту негде хранить. Этот вопрос нужно решать именно в тандеме с разработкой новых солнечных панелей. Энергию нужно запасать не на уровне одиночных резервных накопителей, а на уровне национальных энергосетей. Та же Германия столь активно развивала ВИЭ (в том числе солнечную энергетику), что довела долю возобновляемых источников в своем энергобалансе до 30% (по некоторым оценкам, даже до 50%). Однако в солнечный и ветреный день, когда ветряки и панели вырабатывают по максимуму, потребляется меньше энергии (не требуются освещение и обогрев), то есть вырабатывается она в избыточном количестве. Поэтому в такие дни немцы снижали выработку электроэнергии на атомных электростанциях, что чрезвычайно неудобно и невыгодно. И в итоге складывается абсурдная ситуация. Когда энергии излишек, ее начинают передавать соседям, причем бесплатно. Но когда у соседей мощности по накоплению электроэнергии тоже оказываются все задействованы, производителю уже приходится приплачивать тем странам, которые могут эту энергию принять.
TEKFACE: Эта проблема как-то решается?
Павел Трошин: На сегодняшний день существует лишь два рентабельных способа, имеющие, впрочем, свои ограничения. Первый: использование энергии для закачки воды в высотные (как правило, высокогорные) резервуары. А когда энергия нужна, эту воду выпускают на турбину. Второй путь схож с первым: сжатый воздух закачивается под давлением в подземные резервуары. Но чтобы реализовать и тот и другой способ, нужны специфические географические и урбанистические условия. Нужна готовая инфраструктура, те самые резервуары, куда можно закачивать воздух и воду (заброшенные шахты, высокогорные озера и т. п.). Копать новые шахты никто не будет, это крайне невыгодно.
Есть еще корейский метод – использование металл-ионных аккумуляторов, но там это государственные инвестиции, с точки зрения экономики это все равно пока не рентабельно. Еще можно пользоваться традиционными кислотными аккумуляторами, они дешевы, но непросты в обслуживании и в них много свинца, что плохо с экологической точки зрения. Есть еще проточные редокс-батареи на основе ванадиевых систем, но здесь другая проблема: цена на оксид ванадия очень волатильна, за десять лет цены могут измениться на порядок. Плюс эти системы сильно греются, и чтобы они не вышли из строя, их приходится охлаждать, на что требуются значительные объемы энергии.
Многие говорят: вот, например, водород (использование электроэнергии для производства водорода путем электролиза, – ред.). Да, это неплохо, но хранить водород не слишком легко и не слишком безопасно. Есть компании, которые создают локальные системы хранения энергии с использованием водорода (электролизёр плюс батарея баллонов высокого давления). Но это масштабы отдельных частных хозяйств.
TEKFACE: Какие сейчас вообще появляются новые технологии и материалы для солнечной энергетики, кто их разрабатывает?
Павел Трошин: Сегодня рынке солнечных панелей достаточно широко представлены лишь две технологии: кристаллический кремний (в основном, так называемая технология HIT), на который приходится порядка 90% рынка, и технология CIGS (тонкопленочные солнечные панели). Это устоявшиеся технологии, не один десяток лет присутствующие на рынке, стоимость таких панелей каждый год снижается. Эти технологии достаточно комплиментарные, так как панели на основе кристаллического кремния достаточно тяжелые, к тому же, как правило, не гибкие. Тонкопленочные преобразователи, напротив, как раз занимают нишу, где нужны сравнительно легкие и гибкие панели.
Что касается более или менее новых технологий, есть четыре основных. Первая – ячейки Гретцеля. Технология возникла еще в начале 90-х годов прошлого века, она основана на использовании оксидов металла (например, оксида титана), сенсибилизированных каким-то красителем. Создается фотоэлектрохимическая ячейка, КПД которой порядка 12%. Красители поначалу были дорогие, рутениевые, потом их заменили на чисто органические, достаточно дешевые. Но эта технология уперлась в предел эффективности, рекорд КПД для ячеек Гретцеля был чуть более 14%. Поэтому большого распространения она не получила. Ячейки Гретцеля ограниченно используются в декоративно-прикладных целях, например, для создания цветных витражей, фасадов зданий. Так называемая Building-integrated photovoltaics. Электроды в таких ячейках прозрачные, а красители могут быть самые разные. И при этом производители обещают, что такие ячейки будут генерировать энергию на протяжении десятилетий. Для таких целей КПД у них вполне приемлемый, и в отдельных случаях, при грамотном планировании, можно построить здание, которое не будет нуждаться во внешнем источнике энергии. Сейчас это пик моды, тренд не только архитектурный, но и политический (по крайнем мере, в Европе). Эта технология в дальнейшем, безусловно, будет развиваться весьма активно.
TEKFACE: Какой у них КПД? Какими путями в дальнейшем может развиваться эта технология?
ПТ: КПД уже неплохой, если говорить о BIP вообще. Окна будет делать с ячейками Гретцеля или органическими, непрозрачные фасады – с тонкопленочными или перовскитными. В отдельных случаях даже кремниевыми. На крышу удобно поставить кремний. Речь идет практически о полной замене конструкционных материалов (облицовочных), которые используются в строительстве, на «солнечные» варианты. Таким образом, сейчас здания лишь потребляют энергию. А здания с BIP будут ее еще и генерировать, что сделает их более экологичными. Архитекторы верят, что можно свести баланс в ноль, но у меня большие сомнения. Но тот факт, что это будет существенный вклад в энергогенерацию, сомнений не вызывает. Отмечу также, что в конструкционные материалы и аккумуляторы бы интегрировали, если бы они были безопасными и дешевыми. Но пока нет таких…
TEKFACE: Вернемся к технологиям.
Павел Трошин: Вторая технология последнего времени – это органическая фотовольтаика, весь активный слой батарей здесь – органика. Преимущество этих батарей в том, что их можно делать на очень тонкой и легкой пластиковой пленке, в отдельных случаях толщина составляет меньше 1 микрометра. Это намного тоньше, чем человеческий волос и за счет малого веса (от нескольких граммов до 10-20 граммов на метр квадратный) такая панель не создает дополнительной нагрузки. Эти пленки можно применять самыми разными способами, например, интегрировать в ткани (одежду, тенты и т. д.), в облицовочные материалы, клеить на стекла. С точки зрения модернизации уже существующих зданий эта технология является очень хорошим решением. Правда, поначалу здесь тоже был достигнут потолок в КПД – 10%. Однако затем были разработаны так называемые не-фуллереновые акцепторы с комплиментарным спектром поглощения, которые позволили поднять КПД выше 18%. Однако эти 18% получаются на очень маленькой площади, практически на миллиметрах квадратных. Вторая проблема – здесь используются очень дорогие материалы, которые синтезируются в десятки стадий, их стоимость выходит тысячи долларов за грамм. Третья проблема – вся эта система не очень стабильна.
Однако такие компании-производители органических батарей, как французско-германская Armor и германские Solar Factory of the Future в Баварии и Heliatek сейчас работают, подбирая наиболее дешевые материалы и масштабируемые технологии, а также ориентируясь на долговременную стабильность. Armor уже представляла экспериментальный образец, срок службы которого составляет порядка 10 лет (без падения КПД). А SFoF сейчас держит рекорд по КПД печатных солнечных батарей. На полностью промышленной линии они печатают на пластике солнечные панели с КПД 12%. Да, это не 18%, но и речь идет уже не о миллиметрах, а о метрах квадратных. В действительности, 12% – это неплохая цифра, так как во многих регионах (в том числе, в России, с нашим уровнем освещенности) КПД органических батарей будет выше, чем у кремниевых панелей, которые номинально могут давать 20%, но так как света не так много и он рассеянный, КПД резко проседает до все тех же 10%. А у «органики» технология другая, другой принцип генерации, и при малой освещенности КПД не падает. Впрочем, говорить о том, что органическая фотовольтаика в ближайшее десятилетие сможет потеснить кремниевую нельзя, это нереально. В первую очередь из-за дешевизны кремниевой технологии.
Но своя ниша у «органики» появляется. Помимо интегрирования в здания и текстиль, это агрофотовольтаика. Растения в теплице поглощают солнечный свет до 600 нанометров, а остальные фотоны по факту теряются, идут на нагрев, что увеличивает расходы на орошение. А теплицу можно оклеить панелями, которые не будут поглощать свет до 600 нанометров, предназначенный для растений, но будут поглощать оставшееся – это длинноволновый диапазон, красная часть спектра.
Третье направление, которое активно развивается сейчас – это создание энергонезависимых сенсоров для интернета вещей. ИВ внедряется все шире, начиная от технологий «умного дома», и заканчивая мониторингом ситуации в заповедниках или, например, протяженных шахтах или карьерах. Все это требует десятков, сотен, подчас тысяч беспроводных датчиков, которым требуется источник энергии. Обычно в них ставят батарейку или литий-ионный аккумулятор. Производители (в основном это китайские кампании) дают на свои датчики гарантию в пять лет. Однако уже был случай, когда как раз в заповеднике установили несколько тысяч датчиков, и аккумуляторы в них сели через полтора месяца. И целый год вся команда ежедневно занималась тем, что меняла батарейки. И это не единичный пример, это, скорее, типичная ситуация – аккумуляторы в таких датчиках садятся очень быстро. Решением проблемы может стать прикрепление к такому датчику небольшой органической солнечной батареи, которая при обычном освещении (как на улице, так и в помещении) будет генерировать достаточно энергии, чтобы прибор работал непрерывно. Это направление очень перспективно, так как при текущих темпах роста технологий интернета вещей все датчики должны быть энергонезависимыми. Этот рынок может быть очень интересен.
Кроме того, есть самая интересная технология – перовскитная. В перовскитных солнечных батареях в качестве активных материалов применяются комплексные галогениды свинца или, в отдельных случаях, олова. Берется йодид свинца, берется какой-то другой йодид (чаще всего органический, вроде метиламмония), они смешиваются, получаются растворимые чернила, как и в случае органических материалов для солнечных батарей. Далее эти чернила с помощью печатных технологий наносятся на гибкие подложки (скорость этого процесса может составлять до нескольких тысяч квадратных метров в минуту) и на выходе получается солнечная панель. Стоимость йодида свинца и органических йодидов составляет лишь несколько процентов от стоимости чистого кристаллического кремния. Материалы дешевле на порядки. При этом для получения чистого кремния необходимы длительные технологические стадии очистки. А перовскитные солнечные панели – это первый пример фотоактивных полупроводников, которые не чувствительны к примесям. Материалы для перовскитных панелей не только можно не очищать, можно, напротив, добавлять туда что-то еще. Сейчас с этим экспериментирует весь мир: кофеин добавляли, глюкозу, фруктозу, мочевину. И видят улучшение характеристик конечных устройств.
Даже по самым пессимистичным оценкам (от американских экспертов), учитывающим текущий уровень развития кремниевых технологий, запуск перовскитной фотовольтаики позволит снизить стоимость солнечных панелей как минимум в два раза.
TEKFACE: Так в чем здесь проблема, почему везде не устанавливаются перовскитные батареи?
Павел Трошин: Ключевой проблемой является стабильность. У кремниевых солнечных панелей срок службы около 30 лет, тогда как перовскитные пока демонстрируют в среднем лишь около года. Полагаю, в ближайшие пять-десять лет в этом направлении произойдет прорыв и мы увидим более чем экспоненциальный рост объемов производства перовскитных батарей.
Так, в ИПХФ РАН под руководством академика Сергея Михайловича Алдошина уже три года реализуется грант, поддержанный Российским научным фондом, компанией «Северсталь» и Сколтехом. В рамках этого проекта мы пытаемся повысить стабильность перовскитных солнечных батарей. На текущий момент у нас лучший результат – в лабораторных условиях – около восьми лет (по результатам ускоренных тестов на старение). Однако мы разработали и такие перовскитные материалы, которые не показывают разложения и после поглощения дозы фотонов, соответствующей примерно 22 годам на Юге России.
Однако это пока не собранные ячейки, а просто фотоактивные пленки. Тем не менее, прогресс в плане повышения стабильности перовскитных материалов существенный и мы рассчитываем и дальше двигаться в этом же направлении. В плане решения фундаментальных проблем, таких, как поиск причин нестабильности перовскитных солнечных батарей, наша группа в числе мировых лидеров. Все основные механизмы деградации комплексных галогенидов свинца под действием света, тепла или электрического поля были описаны в наших статьях, которые сейчас очень хорошо цитируются (например, статьи в Nature Energy и Advanced Energy Material, вышедшие в 2020 г. и 2021 г. соответственно). В частности, мы раскрыли механизм индуцированной светом фазовой динамики в комплексных галогенидах свинца – это было одной из самых больших загадок в этой области с 2015 года, когда это явление было открыто.
Рассчитываем выйти на целевые показатели срока службы перовскитных солнечных батарей в 20 лет, что позволит приблизить технологию к практическому внедрению. Так что перспективы есть, но задача сложная.
TEKFACE: Какие тенденции в сфере технологических разработок в России?
Павел Трошин: По кремнию работает Санкт-Петербургский ФТИ им. Иоффе — они разрабатывают так называемые каскадные солнечные преобразователи со сверхвысоким КПД (может превышать 50%). Принцип в комбинации ячеек, каждая из которых работает в своем спектральном диапазоне. Технологии для использования на Земле не очень подходят, но находят применение в космосе. В плане реального масштабного производства в РФ – это технология гибридных структур HIT, адаптированная компанией «Хевел».
Если говорить о науке, о разработке технологий в сфере органической фотолвольтаики, следует упомянуть лабораторию Сергея Анатольевича Пономаренко, которая активно разрабатывает материалы на основе сопряженных малых молекул и полимеров. Они находят применение не только в солнечных батареях, где КПД не столь высоки, но и в полевых транзисторах и химических сенсорах. В последние годы там реализуется проект, направленный на создание некого биоинтегрируемого устройства, которое могло бы хотя бы частично выполнять функции сетчатки глаза. В ИНЭОС (Институт элементоорганических соединений имени А.Н. Несмеянова РАН, – ред.) также ведутся работы по органической фотовольтаике в лаборатории академика А.Р. Хохлова, где синтезируются новые полимерные материалы. По сути, это работы д.х.н. С.А. Куклина. Над разработкой перовскитных систем работают МГУ в лаборатории А.Б. Тарасова. Акцент там делается именно на глубоком понимании процессов, протекающих в растворах комплексных галогенидов свинца, эффектов сольватации. Там же была предложена технология получения перовскитных пленок, основанная на реакции металлического свинца с молекулярным йодом. В ИТМО в Санкт-Петербурге активно изучаются различные фотонные структуры с использованием перовскитных полупроводников. Это группы под руководством профессоров С.В. Мартынова и А.А. Захидова.
Мы также ведем работы в области органических и перовскитных солнечных батарей. Органической фотовольтаикой мы занимаемся с 2004 года: все началось с сотрудничества с профессором Сердаром Саричифчи, который является, по сути, одним из первооткрывателей этого типа фотопреобразователей вместе с нобелевским лауреатом Аланом Хигером. Результаты, которые мы получали, вполне соответствуют мировому уровню. У нас был совместный проект с немецкой компанией Lanxess, целью которого как раз была разработка стабильных материалов для органических солнечных батарей. Мы этот проект успешно реализовали, порядка десяти заявок на патенты было подано. В частности, нам удалось получить новый класс фотоактивных полимерных материалов, для которых были улучшены оптоэлектронные свойства без потери в стабильности. Кроме того, прогресс был достигнут и в разработке электроноакцепторных материалов на основе фуллеренов, что позволило нам получить рекордные на тот момент напряжения холостого хода в этих устройствах.
Недавно мы начали совместный трехлетний проект с коллегами из Германии, в частности, партнером является уже упомянутая мной Solar factory of the future. Проект ориентирован на разработку материалов, которые будут выдерживать не только обычную световую нагрузку, но и жесткое ионизирующее излучение (например, гамма-лучи), что потенциально позволит использовать эти материалы в космосе. Кроме того, мы уже четыре года реализуем проект, направленный на разработку малых фотовольтаических модулей для интеграции с датчиками Интернета Вещей. Это могут быть самые разные датчики: энергонезависимые метеостанции, датчики открывания дверей и окон, беспроводные дымовые датчики для пожарной сигнализации, датчики влажности почвы для агросектора.
TEKFACE: Последний вопрос: какие направления солнечной энергетики будут развиваться наиболее активно в ближайшем будущем?
Павел Трошин: Во-первых, так называемый «зеленый» водород. Эту технологию уже внедряют на практике, получают водород за счет использования энергии солнца. Эта технология с экологической точки зрения не имеет конкурентов. Важно, что здесь не приходится запасать электроэнергию, она сразу направляется на электролиз воды и на выходе получается готовый продукт, водород. Его, конечно, тоже нужно как-то хранить, но это проще, чем запасать гигаватты электроэнергии.
Также массово будет развиваться агрофотовольтаика, о которой я уже говорил. Панели будут использовать ту часть спектра, которая не нужна растениям, и даже вредна. И, безусловно, будут массово развиваться плавучие солнечные фермы. За участки земли для размещения панелей приходится платить, и земля – не бесконечна. Размещение солнечных электростанций на воде решает этот вопрос. А если наводную солнечную энергетику объединить с электролизом и производством водорода – будет синергетический эффект.
Кроме того, активно будет развиваться технология интегрирования фотоэлементов в одежду. Здесь все упирается в развитие смарт-технологий, в частности smart healthcare, «умная медицина». Нынешняя медицина по большей части основана на лечении пациента с уже активно текущим заболеванием на той или иной стадии. Но гораздо более эффективно будет лечение, если определять возникновение заболевания на самом начальном этапе, когда с болезнью еще легко справиться. Для этого состояние человека должно все время мониториться, человек должен постоянно носить какие-то сенсоры, которые будут анализировать, например, химический состав пота, или состав выдыхаемого воздуха. Так, в последнем случае матрица газовых сенсоров, так называемый «электронный нос», позволяет с надежностью в 90% диагностировать порядка 40 различных заболеваний. Это далеко не предел, технология пока в зачаточной стадии развития. И сенсорам, которые будут в контакте с телом человека, также будет нужна энергия, которую могут предоставить интегрированные в одежду солнечные элементы. По сути, солнечной батареей может быть волокно, из которого сделана одежда – такие прототипы уже давно есть.
Беседовал Алексей Топалов
Материал подготовлен при содействии пресс-службы ИПХФ РАН
